Приглашаем посетить сайт
[476]
Глава XIV. АДМИНИСТРАЦИЯ РИМСКОГО МИРА
1. Как Рим приобрел владычество
Риму не так легко было бы совершать свои завоевания, если бы древний муниципальный дух не угас уже повсеместно в то время;
с другой стороны, можно думать, что муниципальный строй не пришел бы тотчас же в упадок, если бы римские завоевания не нанесли ему последнего удара.
быстрым успехам Рима. В первые века жизни городской общины патриотизм составлял часть религии: родину любили, потому что любили ее богов-покровителей, потому что на родине находили божественный огонь, праздники, молитвы, гимны, потому что вне родины не было ни богов, ни культа. Такого рода патриотизм представлял собой веру и благочестие. Но, когда жреческая каста утратила свое владычество, такой патриотизм исчез вместе со всеми своими древними верованиями. Привязанность к городской общине не уничтожилась тогда совсем, но преобразилась, приобрела новую форму.
Отечество уже не любили за его религию и за его богов: его стали любить только за его законы, за те права и безопасность, которые оно предоставляло своим гражданам. С этих пор, так как
[477]
сердце привязывалось лишь к учреждениям, а эти последние менялись часто, - и сам патриотизм стал чувством изменчивым и неустойчивым, которое зависит от обстоятельств и от разных влияний, действующих на него так же, как и на государственный строй. С этих пор родину любили лишь постольку, поскольку нравился государственный строй, существующий в ней в данный момент: тот, кто считал ее законы дурными, не имел решительно никакого основания быть привязанным к родине. Убеждения каждого человека стали для него более священными, чем отечество, а торжество партии сделалось более дорогим, чем величие и слава городской общины. Каждый дошел до того, что родному городу, в котором не было симпатичных ему учреждений, он предпочитал всякий другой город, где эти учреждения существовали. Люди начали охотнее эмигрировать, почти перестали бояться изгнания. Дошло до того, что заключали союз с неприятельским городом, лишь бы доставить торжество своей партии в родной общине.
Такое настроение умов очень сильно способствовало успехам Рима. Рим повсюду поддерживал аристократию, а потому повсюду аристократическая партия была его союзницей. Gens Claudia покинула Сабину вследствие внутренних раздоров и переселилась в Рим, потому что римские учреждения нравились членам этого рода больше, чем учреждения родной страны. В ту же самую эпоху многие латинские роды эмигрировали в Рим, так как они не любили демократического строя в Лациуме, а Римом управляли в то время патриции. В Ардее происходила борьба между аристократией и народом: народ призвал на помощь вольсков, тогда аристократия сдала город римлянам. Этрурия была полна раздоров; Вейи свергли аристократическое правительство, и когда римляне напали на этот город, остальные этрусские города, в которых еще господствовала жреческая аристократия, отказали вейентинцам в помощи. Позднее, когда Капуя восстала против римлян, замечено было, что аристократическое сословие всадников не принимало никакого участия в этом восстании. В 313 году Авзона, Сора, Минтурны, Весция были преданы римлянам аристократической партией. Когда Ганнибал был в Италии, во всех городах начались волнения; но дело шло вовсе не о независимости: в каждом городе аристократия была за Рим, а народ за карфагенян...
Как только римляне появились в Греции (199 г. до Р. X.), тамошняя аристократия стала на их сторону. Почти никто в это время не думал о возможности выбирать между свободой и подданством, для большинства дело шло лишь о выборе между аристократией и народной партией. Во всех городах одна из этих партий была за Филиппа, за Антиоха или за Персея, а другая за Рим.
верх народная партия; а в следующем году партия богатых сдает
[478]
Опунт римлянам; у акарнанцев аристократия заключила союзный договор с римлянами, но год спустя этот договор был нарушен, потому что в промежутке перевес получила демократия. Фивы находятся в союзе с Филиппом, когда народная партия в них преобладает, и сближается с Римом тотчас же, как только власть переходит к аристократам; в Афинах, в Деметриаде, в Фокее народ враждебно относится к римлянам; Набис, демократический тиран Спарты, воюет с ними; наоборот, Ахейский союз, пока его делами руководит аристократическая партия, сочувствует им; такие люди, как Филопемен и Полибий, желают национальной независимости, но в то же время они предпочитают римское владычество демократии; даже в Ахейском союзе наступает момент, когда поднимается в свою очередь народная партия, и с этого времени союз враждебен Риму.
Любовь к независимости становилась очень редким чувством, и сердца всецело отдавались партийным интересам и партийным страстям. Незаметно забывалась гражданская община. Мало-помалу падали одна за другой перегородки, которые когда-то разделяли городские общины и делали каждую из них маленьким обособленным миром, в пределах которого замыкались все помыслы и желания отдельной личности. Во всей Италии, так же как и во всей Греции, теперь различали лишь две группы людей: с одной стороны - аристократический класс, с другой - народную партию. Одна из этих групп призывала римское владычество, другая боролась против него. Верх взяла аристократия, и Рим приобрел владычество.
(Fustel de Coulanges, La cite antique, p. 432 et suiv., изд. Hachette).