Приглашаем посетить сайт
[402]
Второй Афинский союз и финансовые реформы
После захвата спартанцами фиванской крепости Кадмеи и во время владычества в Фивах олигархов афиняне дали приют фиванским изгнанникам; а когда фиванцы поднялись и осадили Кадмею, то два афинских стратега без разрешения народа самовольно двинулись даже к ним на помощь. За это, однако, они были преданы суду; один из них казнен, другой бежал. Очевидно было, что афиняне, особенно состоятельные слои населения, при всем сочувствии к Фивам, вовсе не желали тогда разрыва и войны со Спартой. Но сами спартанцы вынудили их к этому. Один из спартанских гармостов, Сфодрий, попытался захватить неожиданно, среди мира, Пирей, подобно тому, как раньше захвачена была фиванская Кадмея, но не успел, а в ответ на жалобы афинян спартанцы оправдали его. Возмущенные этим афиняне примкнули к Фивам и стали действовать против Спарты.
Настал момент, когда афинская демократия могла осуществить наконец свою заветную мысль - восстановить свое господство на море и морской союз с Афинами во главе, хотя и в ином виде, нежели прежде. Общественное мнение Греции было к этому уже подготовлено: еще года за два до того афинский публицист, оратор Исократ, в своем знаменитом «Панегирике», который он отделывал, говорят, в течение десяти или даже пятнадцати лет, проводил идею такого союза и восстановления гегемонии Афин на море. По Исократу, ближайшей задачей национальной политики должно быть восстановление морского могущества Афин; Афины должны стать наряду со Спартой; оба государства должны соединить свои силы и действовать заодно. Тогда могут вернуться времена Греко-персидских войн; можно будет взяться за настоятельную задачу - за освобождение азиатских греков и за завоевание западных областей персидского царства.
Зародыш Второму Афинскому союзу был положен еще победой Конона у Книда и деятельностью Фрасибула. После Анталкидова мира некоторые города - Хиос, Митилена, Мефимна, Родос, Византий - заключили или продлили уже раньше заключенный союз с Афинами. Теперь в архонтство Навсиника (378/77 г.) Второй Афинский союз окончательно был организован и расширен. До нас дошло постановление афинского народ-
[403]
«Марафонца», утверждающее основы, на которых образовался союз8. Цель последнего - защита греческой свободы, но не от Персии, как прежде, а от Спарты, «дабы лакедемоняне предоставили эллинам быть свободными, автономными и спокойно пользоваться своими владеяниями». Постановление признает Анталкидов мир и даже господство персов над азиатскими греками: в союз принимались все те из эллинов и даже из варваров на островах и на материке, которые не находились в подданстве персидского царя. Оно гарантирует нерушимость прав и свободы союзников, которые могли иметь форму правления, какую хотят. Ни фороса, ни клерухий, которые вызывали столько раздражения в прежнем союзе, ни афинских властей и гарнизонов, отправлявшихся в союзные города, теперь не должно было быть (вместо фороса существовал денежный сбор, называемый «синтаксис»). Какие имеются владения афинян, частные или общественные, в стране союзников, те остаются за афинянами; но на будущее время ни Афинскому государству, ни частному лицу не дозволялось приобретать каким бы то ни было образом недвижимость, земельный участок или дом в области союзников. В случае такового приобретения всякий имел право донести об этом в союзный совет, тогда недвижимость продавалась и половина вырученной суммы шла донесшему, а другая поступала в общую кассу союзников. Если кто-либо пойдет войной на заключивших союз, против того должны помогать афиняне и союзники, на суше и на море, всей силой по возможности. За нарушение условий грозило тяжкое наказание: если кто из должностных или частных лиц сделает или допустит предложение, противоречащее этому постановлению, чтобы нарушить что-либо из сказанного, тот подвергается атимии, имущество его конфискуется и десятая часть его посвящается богине; он должен быть судим как нарушитель союза и наказан смертью или изгнанием; в случае казни его нельзя было погребать ни в Аттике, ни в земле союзников.
Организация Второго Афинского союза отличалась от организации Первого: в нем не было такой централизации, такого преобладающего господства Афин. В нем было больше равенства: союз
[404]
состоял как бы из двух равноправных сторон - афинян и прочих союзников. Эти союзники имели в Афинах свое собрание или совет, синедрион, состоявший из их представителей. Каждому союзному городу, большому и малому, принадлежало тут по одному голосу. Постановление такого собрания или синедриона переходило потом - через Совет 500, который вносил свою пробулевму, - в афинскую экклесию.
На каменной стеле, на которой начертано постановление, записаны и имена союзных городов; первые в ряду их - уже упомянутые выше Хиос, Митилена, Мефимна, Родос, Византий. К союзу присоединились и некоторые континентальные государства, в том числе Фивы. Всех союзников было до 60, а впоследствии - более 70.
Одновременно с образованием союза, в архонтство Навсиника, происходит преобразование афинской податной системы. Став вновь во главе союза и задаваясь широкими планами, афиняне, естественно, нуждались в больших денежных средствах. Прежде они сравнительно редко прибегали к прямому обложению, к эйсфоре; это была подать чрезвычайная; теперь она становится постоянной и сам порядок ее распределения и взимания изменяется. В податных целях производится оценка земельной собственности, домов и прочего имущества аттических граждан9. На основании этой оценки, для более удобного сбора подати, граждане, подлежав-
[405]
между членами симмории, под руководством ее главы или гегемона, раскладка производилась соответственно состоянию или податному капиталу каждого. Заведовало сбором подати государство. Хотя за невзнос подати грозили штраф и даже конфискация имущества, но все же сборы поступали обыкновенно слишком медленно и неисправно. Тогда для большего удобства введен был такой порядок, что в каждом деме кто-либо из более богатых граждан уплачивал вперед причитающуюся с дема сумму, а сам потом собирал ее с демотов. С 360 г. стали возлагать это на 300 богатейших лиц, заранее определенных. Эти 300 приобрели фактически большое влияние на раскладку подати и даже на другие дела.
Победа Хабрия над спартанцами на море при Наксосе (376 г.) способствовала еще большему упрочению и расширению союза; Киклады примкнули к нему. Затем другой известный афинский полководец Тимофей направился на запад и присоединил к союзу Керкиру, нанеся новое поражение спартанскому флоту.
В то время в Греции, рядом с партикуляризмом, с особенной энергией обнаруживается и противоположное стремление - к объединению: идет напряженная борьба сил центробежных с центростремительными. Фивы объединяют Беотию и готовы стать во главе Греции. Кроме них и Афин, выдвигается Фессалия, которую объединяет владетель или тиран города Фер Ясон, задумывавший даже двинуться во главе греков против Персии. Он держал сторону Фив.
Вообще Спарта не могла надеяться на победу. С другой стороны, не в интересах Афин было содействовать дальнейшему росту фиванского могущества. К тому же война истощала их силы. Во главе партии мира или, точнее, тех, кто был против деятельной поддержки Фивам, стоял Каллистрат, выдающийся оратор и государственный деятель, знаток в деле финансов, противник Тимофея. В 374 г. афиняне заключили было мир, по которому Спарта признала Афинский союз; но мир оказался недействительным: на западе, у Керкиры, где находился Тимофей, военные действия продолжались. Только в 371 г. на конгрессе в Спарте состоялся действительный
[406]
мир между спартанцами и афинянами; но тут же произошел новый разрыв между Спартой и Фивами. Это был разрыв Фив и с Афинами, которые остались верны заключенному договору и для которых близкие могущественные Фивы казались еще более опасным противником, нежели отдаленная Спарта.
г.), - победе, которая составила эпоху в греческой истории, нанесла решительный удар спартанской гегемонии и дала толчок демократическому движению в самом Пелопоннесе: фиванским послам не было оказано обычных в подобных случаях почестей и предложение союза с Фивами было отклонено. Со Спартой и с Дионисием Сиракузским заключен был формальный союз; Дионисию, против которого раньше афинский оратор Лисий так страстно возбуждал толпу во время Олимпийских игр, теперь даровано было право афинского гражданства со всей его семьей, и - чем особенно дорожил тиран - его трагедия удостоена награды. Еще враждебнее должны были отнестись афиняне к соглашению Фив с Персией - этому «второму изданию Анталкидова мира», - по которому от них требовалось отказаться от Амфиполя и разоружить свой флот, и к попытке фиванцев завести собственный флот, достичь господства и на море. В битве при Мантинее (362 г.) против фиванцев сражались и афиняне.
После этой битвы Греция оказывается еще более слабой и в ней господствует еще большая неопределенность и смута, нежели прежде. Спарта, Афины, Фивы, поочередно пытались установить свою гегемонию, и цель оказывалась недостижимой, задача не по силам. Греческий партикуляризм одерживал верх; могущество Афин пало в борьбе со Спартой, могущество Спарты - в борьбе с Фивами. Величие последних было эфемерным: оно исчезло со смертью Пелопида и Эпаминонда. Теперь уже ни Спарта, ни Афины, ни Фивы не могли восстановить вполне свое прежнее могущество и над разрозненной Грецией устанавливается гегемония Македонии...
В то время как на севере, в Македонии, начал уже действовать Филипп и афиняне вступили с ним в столкновение из-за Амфиполя, Второй Афинский союз стал распадаться (357 г.). Во-
[407]
первых, сама цель, поставленная первоначально этим союзом, уже была достигнута, и он утратил свой смысл: союз направлен был главным образом против Спарты, а Спарта была теперь вытеснена с моря, разбита даже на суше, ослаблена и не страшна для союзников. Они чувствовали себя вне опасности со стороны Спарты и скорее могли опасаться Афин. Между тем афинская демократия IV в. мало-помалу начала возвращаться к прежним приемам и практике времен Делосско-аттического союза: старые традиции в отношении союзников стали брать верх. Не говоря уже о том, что с союзников взимался если и не форос, то синтаксис, - производились тяжкие поборы, вымогательства, контрибуции; в некоторые города посылались снова афинские должностные лица с гарнизонами и даже клерухи, что прямо противоречило союзному соглашению 378/77 г. Когда, например, в 365 г. Тимофей завоевал Самос, туда посланы были афинские клерухи, а местные жители изгнаны. Потом в Потидею и Херсонес отправлены были клерухи. Правда, эти города не были в числе союзников, включенных в постановление 378/77 г.; но все же такой образ действий мог внушать опасение и остальным союзникам, возбуждать их против Афин. И вот, войдя в соглашение с владетелем Карии, Мавсолом, подобно Эвагору предшественником династов эпохи эллинизма10, Хиос, Родос, Кос отпали от Афин, заключив союз между собой и с еще раньше отложившимся Византием. За ними последовали потом и другие крупные союзные общины. Эта Союзническая война для Афин была неудачна. В течение ее они лишились лучших своих вождей - Хабрия, который пал на войне, Ификрата и Тимофея, которые подверглись процессу и сошли со сцены, хотя Ификрат и был оправдан. Война эта стоила афинянам большого напряжения сил и больших расходов на снаряжение флота. В связи с ней находится реформа триерархии.
Прежде триерархия падала всей своей тяжестью на сравнительно немногих, отдельных граждан: корабль снаряжало одно лицо. Понятно, как тяжела была такая повинность, особенно во время финансового и экономического кризиса, при обеднении граждан. Поэтому после Сицилийской экспедиции назначались уже два триерарха для снаряжения одной триеры. Во время Со-
[408]
60 членов в каждой, и эти симмории сообща должны были снаряжать требуемое число триер. Для снаряжения корабля члены каждой симмории соединялись в группы, синтелии. Первоначально каждый из упомянутых 1200 граждан участвовал в снаряжении триеры в равной доле, безотносительно к своему имуществу, так что богатым было легче, а менее богатым сравнительно тяжелее. Впоследствии, по закону Демосфена, это было изменено и установлена была известная постепенность в обложении соответственно состоянию каждого: наиболее богатым приходилось теперь снаряжать иногда даже не по одному, а по два корабля; доля же, падавшая на менее богатых, была меньше: эти снаряжали по одному кораблю сообща. Во главе симмории стояли 300 богатейших граждан; на них возложена была теперь новая обязанность, зато расширилось еще больше и их влияние: они составляли силу в государстве, своего рода комитет богачей. От них в значительной мере зависела раскладка повинностей.
В ту пору финансовый вопрос в Афинах был вообще на первом плане. Война при помощи наемников обходилась очень дорого. По словам Исократа, в последние войны более 1000 талантов совершенно бесплодно потрачено было да наем войска. Придумывались меры для изыскания средств и доходов, для пополнения нередко пустой казны, вносились предложения... Так, Лептин провел было закон, которым отменялись прежде дарованные привилегии относительно свободы от податей; по предложению Аристофона учреждена была комиссия по разысканию долгов государству: каждый, кто знал что-либо на этот счет, должен был заявить; отсюда - ряд процессов. Составлялись проекты и в тогдашней литературе. Один из таких проектов мы находим в трактате «О доходах», приписываемом Ксенофонту.
«Я всегда был того мнения, что каковы правители, таковы и государственные порядки» - так начинается этот трактат. Так как, по словам некоторых, правители Афин не хуже других понимают, что справедливо, и только вследствие бедности народа принуждены поступать несправедливо с союзными городами, то, следо-
[409]
вательно, надо устранить бедность - увеличить средства и доходы государства. Автор и рассматривает, не могут ли афинские граждане содержать себя из своей собственной страны. Для него ясно, что Аттика вследствие своих природных условий может доставлять много доходов; и он отмечает ее благоприятный климат, ее продукты, особенно скрытую в недрах земли серебряную руду, ее удобное положение. В числе мер к увеличению средств автор предлагает прежде всего улучшить положение метеков, «которые сами себя содержат и приносят много пользы государству, не получая от него платы, а наоборот, сами платя подать, метекию». Нужно еще более привлечь их в Афины, оказывать покровительство им и льготы, отменить то, что оскорбляет их самолюбие, предоставить право приобретать места, которых много пустопорожних в городе, и на них строить дома, освободить от военной службы в пехоте и, наоборот, допустить их к службе в коннице, наконец, учредить особую должность метекофилаков, которые охраняли бы их. Затем автор говорит о поощрении торговли как средстве увеличить доходы. Тут для некоторых мер не требуется и расходов: нужны лишь, по его выражению, «филантропические» постановления и заботливость. Для проведения других мер понадобятся и взносы, но это будет лишь выгодное помещение капитала. Хорошо было бы, например, построить торговые помещения, лавки, гостиницы и т. п. По проекту автора, государство должно выступить в роли крупного предпринимателя. Особенно же рекомендует он разработку серебряных рудников, тем более, что если другие предметы могут падать в цене, то серебро, он уверен, никогда не потеряет своей ценности. Ссылаясь на пример частных предпринимателей, в том числе Никия, имевшего рабов и отдававшего их в наем для работ в рудниках, автор полагает, что и государство может делать это и даже еще лучше; надо приобрести рабов, пока их придется по три на каждого афинянина, а затем всякий может нанимать их у государства: «Ведь нанимают же священные участки, храмы, дома и берут на откуп пошлины». А сохранить рабов легко: «Как их украсть, если наложить на них государственное клеймо и назначить наказание тому, кто их купит или уведет?» Автор убежден, что если дело будет организовано так, как он проектирует, то всем афинянам будет содержание от государства. Рудники должны служить неиссякаемым
[410]
источником доходов и благосостояния. Нужда, пауперизм исчезнет. Автор рекомендует своего рода государственный социализм 11. Но при этом необходимое условие процветания Афин - мир. Множество лиц, посещающих или постоянно живущих в них, нуждается в мире, начиная с владельцев кораблей и с купцов: торговцы хлебом, вином, маслом, овцами, лица, живущие умственным трудом и деньгами, художники, софисты, философы, поэты, артисты, люди, стремящиеся что-либо видеть или слышать достопримечательное или желающие что-нибудь продать и купить, - все заинтересованы в установлении и поддержании мира. Путем мира Афины скорее могут достичь и гегемонии, и притом без труда, опасностей и затрат; заботой о мире на суше и на море они скорее могут привлечь всех к себе. Тот ошибается, кто думает, что война прибыльнее, чем мир: вследствие войны сделанные во время мира сбережения издерживались, многие доходы прекратились или оказались истрачены...
«О мире» он доказывает, что счастье государства основывается на справедливости и что мир лучше ведет к достижению цели. «Разве не удовлетворило бы нас вполне, если бы мы могли жить безопасно в государстве, средства к жизни имели бы все в большем и большем изобилии, между собой были бы в согласии, а у греков - в доброй славе?» При наличности всего этого государство, полагает Исократ, было бы совершенно счастливо. «Война лишила нас всего этого». Если же мир будет заключен, то воцарится безопасность; благосостояние подымется, граждане освободятся от взносов, триерархий и других литургий, вызываемых войной, государство получит вдвое больше доходов, чем теперь, и наполнится купцами, чужестранцами и метеками... А главное - афиняне будут иметь истинными союзниками и друзьями всех людей и не по принуждению, а по убеждению, и чего теперь не могут достичь войной и большими издержками, то легко получат посредством переговоров. Исократ верит, что ни Керсоблепт, владетель Фракии, ни Филипп Ма-
[411]
кедонский, с которыми у афинян было тогда столкновение, не вели бы войны, если бы афиняне сами не стремились овладеть чужим достоянием. Если бы мы, говорил Исократ, изменили наш образ действий, то и Керсоблепт, и Филипп не только отказались бы от нашей области, но даже вдобавок уступили бы часть своей. Исократ порицает наемничество, дурное и беспорядочное управление государством. Причина зла - стремление к господству на море: и государство, и сами афиняне стали бы лучше и во всем бы преуспевали, если бы перестали стремиться к этому господству, ибо оно довело до такого беспорядка и уничтожило ту демократию, при которой предки афинян жили счастливейшими из греков; оно виновно почти во всех тех бедствиях, которые афиняне сами испытывают и другим причиняют. Господство это и несправедливо, и невозможно, и неполезно; в доказательство Исократ ссылается на историю Спарты и Афин. В заключение он так резюмирует свое мнение о тех способах, которыми можно помочь государству: во-первых, брать в советники для государственных дел таких лиц, каких мы желали бы для своих собственных дел, и перестать считать сикофантов за истинных демократов, а людей порядочных - за олигархически настроенных; во-вторых, обращаться с союзниками, как с друзьями, а не так, чтобы на словах допускать их автономию, на деле же позволять стратегам делать с ними что угодно, и стоять во главе их не деспотически, а по-союзнически, сознав, что афиняне сильнее каждого города в отдельности, но слабее, чем все они вместе; в-третьих, выше всего ставить добрую славу у греков.
В трактате «О доходах» и в речи Исократа «О мире» ясно выразилось настроение, которое овладело афинским обществом во время Союзнической войны, и мирная программа Исократа была, можно сказать, выполнена. Афины заключили мир с отпавшими союзниками. Второй союз распался (355 г.), просуществовав немного больше двадцати лет. За Афинами осталось лишь небольшое число союзных городов. Навстречу общественному настроению пошел Эвбул, который пользовался господствующим влиянием в Афинах в течение шестнадцати лет, до последней борьбы их с Филиппом. Он был сторонником мира, и главное внимание его обращено было на финансы, на их упорядочение, пополнение казны и поднятие материального благосостояния Афин; а с другой сторо-
[412]
«зрелищные деньги», но и другие денежные раздачи народу.
Ежегодно сменявшемуся составу Совета трудно было следить за бюджетом, вникать во все его тонкости, вести последовательную финансовую политику. Уже давно чувствовалась необходимость в сосредоточении и объединении финансового управления12. Еще до Эвбула, в первой половине IV в., встречается должность «казначея демоса», который заведовал суммами, находившимися в распоряжении народа, иначе народным бюджетом. Союзническая война должна была еще более вызвать сознание необходимости такого сосредоточения, упорядочения и объединения бюджета. Реформа в этом направлении и была произведена при Эвбуле. Если прежде на первом месте по своему влиянию среди должностных лиц стояли в старину архонты, а потом - стратеги, то теперь самыми влиятельными лицами в Афинах являются финансовые деятели, подобные Эвбулу. Он был заведующим кассой теорикона, но ему подведомственно было все финансовое управление: он, можно сказать, ведал бюджетом. Все излишки доходов или остатки от расходов, за удовлетворением бюджетных нужд, должны были поступать в кассу теорикона. Когда сделано было предложение, чтобы такие излишки или остатки в течение войны, которую вели тогда афиняне из-за Эвбеи, были употреблены на военные цели, то это вызвало «обвинение в противозаконии», и лицо, внесшее предложение, присуждено было к уплате 1 таланта. Эвбулу приписывают закон, по которому смертная казнь грозила тому, кто предложит употребить «Теорикон» на войну. В 339/38 г., уже накануне падения независимости Греции, Демосфен достиг отмены этого закона и провел предложение, чтобы излишки или остатки шли на военные нужды, в военную кассу, которой заведовал «казначей военных денег», ставший - на короткое время - главным должностным лицом в финансовой администрации.
составляет достояние граждан и в силу
[413]
которого между ними когда-то распределялись доходы с Лаврийских рудников. О Эвбуле в исторической науке высказывались противоречивые мнения. Еще один из древних авторов называл его «демагогом славным, заботливым и трудолюбивым». Из новых историков одни считают его ничтожеством; говорят, что он своей слабой, мирной во что бы то ни стало политикой довел Афины до крайнего унижения и падения, а раздачей теорикона в небывалых еще размерах окончательно деморализовал народную массу. Другие называют его великим финансистом, финансовым гением, который спас Афины от банкротства и привел их финансы в цветущее состояние; сравнивают его с Сюлли и Кольбером и причисляют к наиболее выдающимся деятелям Афин всех времен. Чтобы справедливо судить о Эвбуле, надо припомнить, в каком положении находились тогда Афины, после ряда войн, с пустой, разоренной казной и пошатнувшимся благосостоянием населения; надо иметь в виду то настроение, стремление к миру и материальному благополучию, о котором мы говорили выше. Отдавая излишки массе, в виде теорикона, Эвбул, по словам его защитников, сохранял другие статьи бюджета: если обеспечен был теорикон от каких-либо посягательств на него, то обеспечены были и другие фонды. По выражению одного новейшего исследователя, Эвбул бросал толпе кость, чтобы спасти остальное. При том, благодаря сравнительному миру и умелому ведению финансов, доходы увеличились; одновременно со щедрой раздачей теорикона значительные суммы при Эвбуле расходовались также и на верфи, на сооружение флота, на войско и общественные постройки, что засвидетельствовано надписями. Раздачей теорикона Эвбул привлекал к себе несостоятельную массу, а своими постройками - рабочих и ремесленников; с другой стороны, он опирался и на состоятельный класс, избавив его от бремени литургий и налогов, поддерживая мирную политику, улучшая финансы.
Страница 403:
8 CIA (= IG), II, № 17; Ditt. Syll2., I, № 80.
только имущества, подлежавшего обложению, податного капитала; национальное состояние Аттики было гораздо больше, около 30 000-40 000 талантов; оценке же и обложению подлежала только известная доля его и притом в первом имущественном классе большая, а в других двух меньшая, четвертый же класс был совсем свободен от обложения: аттическая эйсфора, по А. Бёку, есть прогрессивный налог. Но К. Ю. Белох (Beloch К. J. 1) Das Volksvermögen von Attika // Hermes. Bd. XX. 1885; 2) Das attische Timema // Hermes. Bd. XXII. 1887) доказывает, что все имущество Аттики в ту пору не могло быть так велико, как полагает А. Бёк, и что приведенная у Полибия цифра есть оценочная сумма всего состояния, которая, разумеется, несколько ниже действительности, так как в таких случаях обыкновенно часть состояния ускользает от оценки или оценка принимается слишком низкая.
Страница 407:
10 Judeich. W. Kleinasiatische Studien. Marburg, 1892 S. 236.
öhlmann R. von. Geschichte des antiken Kommunismus und Sozialismus. Bd. II. München, 1901. S. 250 f.
Страница 412:
12 Francotle H. L'administration financière des cités grecques. Paris, 1903.